Кончилось очередное ночное дежурство, и Тонкс, вместо того, чтобы отправиться домой отсыпаться, направилась в Косой переулок. Зачем? Она сама плохо представляла. Наверное, хотелось отвлечься.
А то вот так проспишь день, а вечером опять на дежурство, и всё по-новой...
Нет, конечно, она не ненавидела свой дом, она его обожала. Обожала такую милую и удивительно аккуратную маму, которая всегда заботилась о том, чтобы уставшая дочка была накормлена и отправлена спать. Обожала отца, от которого унаследовала некое пристрастие к творческому беспорядку. Но сейчас ей домой не хотелось. Хотелось верить, что что-то осталось ещё в этом мире иное, кроме вечной рутины, которая, казалось, никогда не кончится. Тонкс не могла сказать, что работа портит её жизни. Если бы портила - девушка уволилась бы незамедлительно. Ей нравилось то, чем она занимается. Нравилось, что работа мракоборца очень важна. Особенно сейчас. В беспокойное время, которое, похоже, будет продолжаться ещё долго. Нравилось, что никогда не приходилось сидеть без дела. Нравилось работать с замечательными людьми. Но отправиться после работы домой значило снова запереть себя в четырёх стенах с возможностью выхода лишь по необходимости. А Тонкс хотелось свежего воздуха. Просто гулять.
Солнце нещадно пекло. День был в самом разгаре, и люди сновали туда-сюда по вымощенной камнем узенькой улочке. Некоторых Тонкс знала и рада была поздороваться с ними сейчас. Хотелось и поговорить. Просто по-человечески. О чём-нибудь. Но все спешили по делам. И только она шагала, никуда не стремясь, глядя по сторонам.
Косой переулок был узеньким и тесным. Наверное, только лишь одна улица могла быть уже и тесней него. Лютный переулок.
Тонкс остановилась там, где между двумя домами проскальзывал тоненький проулочек, ведущий в Лютный переулок - одно из самых мрачных мест, где она когда-либо бывала.
Собственно, и бывала-то она там нечасто. Но впечатления были самые пренеприятные. Куча подозрительных личностей, чаще озлобленных, страшных. Мрачные магазинчики, продающие тёмные артефакты для тёмных дел. Закопчённые стены, грязная улица...нет, куда угодно, только не туда. Даже в яркий летний день там было темно и холодно.

Роуз шла, гордо подняв голову, вот только губы сложились так, что все лицо приобрело скорбное выражение. А еще девочке хотелось остановиться и затопать ногами, но она знала, что это глупо и что пора, когда это было уместно или давало положительные результаты прошла, но понимание никак не хотело уживаться с ее желанием покапризничать и настоять на своем.  Покупки, совершаемые с матерью и ставшие уже традиционными, в этот раз пошли не по обычному сценарию.
Возможно, у Роуз было с самого утра плохое настроение, возможно, это звезды устроили на небе буйство и повлекли за собой неприятную сцену, так или иначе, но осознание на конкретном примере, что у нее нет выбора, и что с ее мнением мало считаются, весьма разозлило девочку.
О, ну да, конечно, я ничего не понимаю. Куда мне до вас. Я же  р е б е н о к. Можно подумать у ребенка не бывает мнения, хотя откуда, он же, как тумбочка или нет, как игрушка. Мерлин, неужели нельзя понять, что я уже не маленькая?
-Роуз! – громко раздается в спину, отчего хаффлпаффка возмущенно фыркает и разворачивается, - Роуз, - еще раз окликает миссис Целлер, прежде чем замечает раздраженное лицо дочери. Она думает, я не слышала в первый раз? Что, я оглохла?
Девочка мотает головой – никуда она больше не пойдет – и, развернувшись, стремиться спрятаться за спинами волшебников, что бы отложить разговоры по душам – почему они не могут оставить меня в покое? – на более долгий срок.
Улица тесная и потому ей приходиться пропихиваться среди вяло идущих прохожих. Им действительно некуда торопится, погода стоит замечательная, министерство не устает произносить мантры, что все хорошо и опасности нет, их дети наверняка занимают хорошие посты и, в общем-то, жаловаться не на что, если только не смотреть по углам, где жмутся страхи и протягивают кривенькие ручки недоверие и дурные предчувствия. Роуз тоже не смотрит, не хочет смотреть, она проскальзывает возле какой-то женщины, но задевает ее куда сильней, чем рассчитывала.
-Извините, - смущенно тянет, поднимает голову, что бы рассмотреть лицо, но не успевает - ускальзывает дальше. Ей кажется, что голос матери все еще преследует ее. Она ныряет в какой-то темный переулок, в надежде укрыться. Вот только окружающая обстановка, слегка затормаживает ее шаг, а потом она и вовсе останавливается. Жутко.
Нет, куда-то я не туда зашла… Оборачиваясь, девочка видит в проеме светлое пятно неба, на котором мерно покачиваются облака-одуванчики, только темная фигура перекрывает обзор и Рози чувствует, как все у нее внутри холодеет. Разворачиваясь и утыкаясь взглядом в мрачную вереницу домов, Роза сглатывает и быстро преодолевает расстояние до очередного угла, где сильнее запахивает поля мантии, сжимает руку в кулак и в страхе опирается на стену. Стена черная и влажная. Ноги Целлер лижет холодный воздух, а скользящие мимо тени пугают, заставляют жмуриться, сжиматься в комочек и думать, что она попала в какой-то кошмар.
Рядом бесшумно открывается дверь, но с такой силой бьет по стене, что отскакивает и жалобно звенит, будь хаффлпаффка на полтора фута дальше от угла дома чем есть, эта дверь непременно сломала бы ей пару костей, если не сказать хуже.
Всхлип или вскрик, который должен был вылететь, застревает у нее в горле, от этого ей еще страшнее – кажется, будто она задохнется и останется тут навсегда, надежно укрытая тенью стен-стражей, что защищают это место от пришлых.

Задумчивое созерцание Тонкс тёмного проулка было прервано довольно сильным толчком. Подняв голову, Дора мельком увидела девочку, на вид лет пятнадцати, в мантии поверх синего платья, с распущенными каштановыми волосами.
Наверное, из Хогвартса. В школу собирается.
Скорее всего, эта девочка и задела случайно метаморфиню, что неудивительно - в разгар дня, перед началом учебного года, на улице стояла почти давка. Девочка показалась Доре симпатичной, правда, разглядеть получше она её не успела: девочку буквально унесла толпа. Тонкс успела услышать только её смущённый голос:
- Извините.
- Всё хорошо! - крикнула она вслед, не уверенная, что девочка её услышала.
Взгляд Тонкс скользнул по тёмному проулку, ведущему в Лютный переулок, и вдруг ей показалось, что во мраке мелькнуло знакомое синее платье.
Неужто девчонку занесло в Лютный переулок? Явно она туда путь не держала! Э нет, нельзя её там оставлять.
Молодая аврорша собралась уж тоже нырнуть в проулочек, как перед ней туда скользнул человек, закутанный в тёмную мантию. Вот это уж Тонкс совсем не понравилось.
Он что, замёрз?
Дора решительно вошла в тёмный переходик. Человек в тёмной мантии остановился. Впереди маячила фигурка девочки. Миг - и девочка исчезла за углом. Тонкс резко сорвалась с места, почти сшибла с ног странного человека и, даже не тратя время на извинения, в два прыжка достигла угла дома, на ходу вынимая волшебную палочку. Раздался грохот - тяжёлая дверь резко ударилась в стену. Рядом замерла испуганная девочка.
- Эй! - окликнула её Тонкс, подходя ближе.
Жаль, я не знаю её имени.
Негромкий крик взрезал зловещую тишину переулка, мрачные, угрюмые люди начали подозрительно оглядываться на розоволосую девушку.

Чужой, чужой и холодный мир. Такой незнакомый, такой жуткий в своей таинственности, с чернильным сердцем, бьющемся где-то там дальше, в центре, или же располагающимся в каждом доме на этой улочке, затягивающим, искажающим, развращающим. Все тут имеют свои секреты, свои амбиции, свои страхи. Лелеют, перекладывают, прячут и ненавидят. Для кого-то это мир приключений и романтики, для кого-то скучное серое зарево с бесконечными сделками, несговорчивыми торговцами и ощущением что вот-вот поймают, но мимо – пока удача есть, пока везет, для кого-то лабиринт душ, для кого-то - ужаса.
Роуз здесь непрошенная, чуждая. Ей не понять притягательности этого мрачного места, не ощутить его вкуса и запаха в полной мере, не увидеть и тени одной из многочисленных тайн.
Прижимаясь к стене, она может видеть лишь острые контуры реальности.
Окрик, казалось, взорвал тишину этого места, еще больше привлекая внимание уже не к одной, а двум фигурам. Обернувшись, Целлер впивается взглядом в женское лицо. Розоволосая девушка, показалась Рози неким факелом, символом, который может вывести ее из этого царства или потухнуть тут же, рядом. Хаффлпаффка порывается сделать шаг по направлению к ней, однако мнимо деликатное покашливание рушит ее планы, заставляя перевести взгляд в сторону двери. Мужчина средних лет внимательно смотрит на окликнувшую ее женщину, на его красивом бледном лице застыла гримаса легкой брезгливости. В тонких белых пальцах зажата  то ли трубка, то ли волшебная палочка, Роуз разглядеть не может, зато, повернувшись лицом к волшебнице, может видеть подходящие к той со спины две низенькие тени. Взгляд у синеглазой девчонки становится странным, будто она сейчас сползет вниз по стеночке, заплачет и утонет в соплях. Неприятно это, когда вот таким образом маленький, защищенный розовыми стеклышками мирок, сталкивается с реальностью. Тут же недалеко выход. Можно же как-то… знак подать что мы здесь. Ну да, Роуз, еще скажи, что сейчас приедет куча принцев на белых пони спасать вас от твоей же глупости.
Тени тем временем, так и не оформившись в конкретные формы, проплыли мимо, обдав представительниц слабого пола ароматом гнили, плесени и еще чего-то гадкого.
Мужчина, все с той же брезгливостью на лице, хотел что-то сказать, но был беспардонно перебит типом в темной мантии, с проветренным голосом.
- Видятся мне в туманном будущем у тебя проблемы.

Когда странные и страшные люди начали как-то нехорошо оглядываться на неё, Тонкс твёрдо решила как можно скорее покинуть Лютный переулок. Ведь сюда не стремились заглядывать даже самые опытные мракоборцы - что-то такое было в самом месте, в его атмосфере, обстановке, что отталкивало, пугало. Только по крайней необходимости появлялись здесь люди, отвергающие тёмную магию, - или по случайности. Как эта девочка. Решительным шагом Дора направилась к ней, как вдруг краем глаза заметила мужчину, стоящего у стены ближайшего дома. Средних лет, странно бледный, даже белый; с чем-то похожим на волшебную палочку в тонких, кажущихся ломкими, хрупкими, пальцах; видно, что ему не по душе пришлые личности. Он казался воплощением этого тёмного мира - смесь мертвецов и аристократов, гордости и отвращения, брезгливости, никак не укладывающихся в одно с этой гордостью - ледяной, безразличной. Тонкс он тоже не нравится. Она с трудом отрывает взгляд от мужчины, который, несмотря на всю неприязнь, какую он внушает своим видом, чем-то притягивает взор. Может, это всё специфическая внешность, может, ещё что-то...Дора смотрит на девочку и видит в её глазах страх. Мигом метаморфиня оборачивается назад - два нечётких низеньких силуэта исчезли так же внезапно, как и появились, в тумане, сырости этой улицы, оставив после себя лишь ощущение гнили, болота...могилы.
Бррр! Поганое местечко! Надо выбираться отсюда.
Она невольно поводит плечами, ещё раз оглядывается и разворачивается.
- Видятся мне в туманном будущем у тебя проблемы.
Тонкс мигом ускоряется, подлетает к типу, что-то не очень похожему на предсказателя, зато явно смахивающему на сумасшедшего.
- У кого-то прямо сейчас будут проблемы, - угрожающе предупреждает она, - мне, например, они видятся очень ясно и далеко не в туманном будущем.
Пока тип, видимо, не особо рассчитывавший на такое обращение, пытался сообразить, как среагировать, Тонкс, бросив на него последний подозрительный взгляд, прошла мимо бледного аристократа и подошла к девочке.
- Как тебя зовут?

Когда все оформилось и сложилось в примерную картинку, когда неизвестность потихоньку отступает, наполняясь красками, схематичными образами, бояться Роуз уже не хочется. Уже почти ничего не хочется, даже забраться на колени (что в принципе никогда не практиковалось) к отцу, уткнуться в ключицу и на всех нажаловаться – и то не тянет.
Легкомысленность, не смотря не на что, не смотря на стремление думать и желание сделать что-то полезное, именно легкомысленность ведет ее по жизни, но это естественно, это правильно, быть легкомысленным в этом возрасте. Чувствовать ощущение уверенности, покоя и свободного времени.
В Лютном переулке такого ощущения не было. Не смотря на кажущуюся статичность, тут все бурлило, изнывало от голода, холода, битв.
-Роуз, Роуз Целлер, - озираясь по сторонам затравленной дворнягой, сипло выдыхает она в ответ на вопрос. А у самой внутри что-то скребется, отчего-то хочется ткнуться в грязь, брезгливо повести плечом и нырнуть с головой, ведь интересно же, сколько там всего и сколько она сможет выдержать?
Мужчина, которого одернула розоволосая, что-то рыкнул или выругался, в два (или больше, не понять) шага оказался рядом. Грязная голова, губы бледные, сухие, нос заострившийся, под глазами - синь, фиолетовая напрочь, зрачки сужены в маленькие черные точки, словно им тошно смотреть на окружающий мир, от выражения лица несет рассеянной прострацией как от алкашка паленым огневиски. Роуз думает: Сириус Блек, но афиша с его лицом давно уже ей не попадалась на глаза, память старательно пачкает образ листовки, остается гадать: он? не он?
В руке у нее палочка, но что ей можно сделать, в глаз ткнуть? Ничего серьезней Петрификус Тоталус она не знает.
Мужчина же что-то бормочет, скалится, рукава его мантии скрывают руки, не понять зажат ли в одной из них древесный прутик.