Удивительно, всего двадцать минут назад она сидела в своей комнате и монотонно расчесывала волосы, а теперь идет к кабинету, в котором ее дожидается вечное нигредо. И главное для чего дожидается, что бы провести беседу и хорошо бы воспитательную, ограниченную отработкой.
Босая усталость хлопнула по плечу, ткнулась в макушку и провела пальчиком по щеке Роуз, напоминая о бессонной ночи, тихом ночном шепоте в девичьей спальне, разговорах о страшном случае, убийстве, исчезновении Валерии Гринт, Пожирателях смерти, Сириусе Блэке и о том насколько правильным было решение приехать учиться в этом году.
Поразительно как быстро распространяются слухи в Хогвартсе, часто передаваемые учениками, иногда приведениями, а может еще и порывом ветра или шепотом всезнающих стен. Но помимо сплетен и слухов о трагичности дня весь вечер в доме Хаффлпаффа возникали мучительные паузы, незавершенные фразы и на слуху было имя Седрика Диггори. О, все симпатизировали этому парню, верному, искреннему, отзывчивому, все гордились, что он учится с ними на одном факультете, но…
Целлер сбивается с шага, увидев уже стоящих перед дверью юношей, даже не юношей, а Симуса. Судя по поведению гриффиндорцев за завтраком, что-то из сплетен было правдиво, да и девочки шептали, что не видели за столом Валери, но одно когда ты видишь это со стороны и другое…
-Привет, - тихо шепчет она в некой нерешительности, а что еще ей остается сказать? Что она рада его видеть или какая сегодня чудесная погода? Или как дела и что-то еще, в подобном духе? Бессмысленно. Все что она сейчас может сказать будет звучать неинтересно и неуместно, поэтому она переводит взгляд на Нотта, будто он спасательный круг за который можно зацепиться, но это ничего не дает, спасаться не отчего, а ждать спасения от него тем более.
Дверь закрыта и ей остается только уткнуться в нее с видом недовольной рыбины-меланхолика, погружаясь в какое-то отвратительное, гадкое состояние.
Когда дверь открывается, она входит первой, девочек же пропускают вперед, и естественно первым делом видит профессора Снейпа, тот явно безрадостен, впрочем, он всегда безрадостен, как инструкция по выживанию при атаке разъяренной хвостороги. Обстановка кабинета поражает девочку, многообразие баночек с различными наполнителями манят разглядеть все и одновременно брезгливо передернуть плечиком; кладовая зельевара – многие ли могут похвастаться что были удостоены чести побывать здесь? Вот только Целлер, если ранее и мечтала об этом, теперь хотела бы сбежать отсюда и никогда не возвращаться.
Но темная фигура вновь манит к себе взгляд, отчего Рози становится неуютно, за исключением нескольких отработок она никогда не привлекала к себе внимание Снейпа, она всего лишь посредственность, ничего более.
-Здравствуйте профессор, - негромко здоровается хаффлпаффка, что бы разрушить давящее на нее предчувствие скорой беседы, обволакивающее, словно ядовитый пар идущий от котла, въедающийся в кожу.

В тот день к кабинету зельевара мальчишка пришел загодя, что было для него совсем нехарактерно: на пары самого профессора Снейпа Финниган, сам того не желая, опаздывал почти всегда (впрочем, как и к другим преподавателям, но именно этот угрюмый мужчина в темных одеждах наказывал особенно строго, при этом не ограничиваясь одним только снятием баллов с факультета, но и не забыв как следует унизить морально), таков уж был рассеянный ирландец. Но толи потому, что за завтраком кусок в горло не лез, и Симус только и занимался тем, что меланхолично размазывал овсянку по тарелке и силился прочесть на зубцах вилки доселе неведомые миру откровения, толи от скуки и нежелания видеть сейчас лица друзей, он покинул Большой Зал раньше прочих учеников, и ноги сами понесли его сюда, в подземелья слизеринцев. Сырости и холода темных коридоров мальчик не чувствовал, сел на каменный пол аккурат напротив двери Снейпа, вытянув ноги и облокотившись о стену, и бездумно уставился на деревянную ручку.
Гриффиндорцы были подавлены. Мало кто вообще смог заснуть в эту ночь, а уж старостам не повезло особенно – пришлось полвечера успокаивать напуганных первачков и при этом самим держать лицо. Поначалу все были удивлены, да и только. От слухов отмахивались, смеялись. Серийный маньяк разгуливает по школе у всех под носом и, кажется, уже успел найти себе первую жертву, напал на кого-то, так, от нечего делать – чего только не понапридумывают девчонки, за долгое лето соскучившиеся по сплетням. Но с часами брожения из уст в уста по разным частям замка нелепая легенда обрела кровавые очертания – теперь утверждали, будто на ученицу не просто напали, убийца свершил свое грязное дело, она мертва. Львы-разгильдяи стали хмурится, но действительно забеспокоились только тогда, когда дошло до того, что на убитой была форма в красно-золотых тонах. И вот, под вечер, Валери, горячо любимый всеми ангел, которому и принадлежал тот день второго сентября, так и не появилась на свой праздник.
Девчонки плакали, кое-кто давил в себе всхлипывания, кто-то тихо бормотал под нос, что это все – неправда, что такое просто не могло случиться. Второй день в школе, ее день рождения… Впервые за все годы обучения в Хогвартсе Симус слышал столько скорбных песен в звоне воздуха гриффиндорской гостиной. Он не вглядывался в эти лица, полные печали, страха, траура, неверия. Ему хотелось убежать, спрятаться где-нибудь, забившись в дальний угол, и не знать ничего. Тогда он еще не понимал, что происходит. Слишком больно было дышать в этой комнате, слишком оглушающе было чувство чего-то неладного.
Ему рассказала Хения. Тогда он поднялся в юношескую спальню и просидел до утра, скрытый от внешнего мира бордовым пологом, разглядывал под приглушенным светом люмоса чреду сменяющих друг друга фотографий. Его подарок. Нелепые, смешные, местами неумело обрезанные (видимо, в кадре засветился кто-то лишний) статичные картинки со счастливой белобрысой девчонкой и ее друзьями. Она имела право на жизнь, как и все, глотающие воздух в стенах замка сегодня, но кто-то рассудил иначе.
И вот, бледный, осунувшийся мальчишка пропускает без внимания едкое замечание декана Слизерина, вернувшегося в свой кабинет после завтрака, также как и прожигающие взгляды появившегося Нотта, – они рикошетят еще до того, как достигнуть адресата, да и самого слизеринца Симус попросту не замечает, - только для Роуз в ответ на приветствие пытается выдавить улыбку. Выходит из рук вон плохо, а может он и не старается вовсе, слишком устал. Да и не хочется Финнигану, чтобы мисс Целлер обращала свое внимание на него сейчас – такого потрепанного, с этими пугающими синяками под глазами от недосыпа, разбитой во вчерашней драке губой и совсем безучастным взглядом.
Когда дубовая дверь перед ним распахивается, а властный голос приказывает войти, гриффиндорец не спешит вставать, плетется последним, еле перебирая ноги. Плюхается на стул, не дождавшись приглашения или хотя бы того, чтобы села единственная присутствующая здесь дама, потому что нижние конечности предательски подкашиваются. Обводит безразличным взглядом обстановку вокруг: коблы, пробирки на столе, шкафчики с ингредиентами, книжные стеллажи, пропуская мимо глаз взгляд Снейпа и не очень-то слушая, что там ему говорят – звуки доходят до ушной раковины приглушенными, будто Финниган сейчас находится под водой. «Да, точно. На самом дне». И должно бы быть боязно, неуютно, липко, гадко и страшно в каждой клетке тела, вот только если бы было не настолько плевать…

Профессор Снейп постоянно распространял вокруг себя флюиды мрачности и депрессии, а еще он отлично умел давить своей угрюмостью, сея в душе какое-то странное настроение, то ли неуместности, то ли полной никчемности, и оттого что спрятаться было нельзя и приходилось стоять, все это впечатление усиливалось и рождало в душе девочки неуверенность. Она действительно ждала, что им предложат сесть, что ей удастся укрыться, вместо этого учащимся предстояло собраться в кучку как булочкам с корицей на подносе в Большом зале, что бы быть съеденными мальчиками и девочками разных возрастов.
На самом деле Снейп не был таким уж ужасным, пока что ни один учащийся не умер и не был отравлен, вот только вопросы профессор мог задать неудобные и в своей язвительной манере с обидными комплиментами. Но было, как считала Роуз, в данном моменте одно приятное обстоятельство, раз им не предложили сесть беседа не должна затянуться и вскоре они смогут  выплыть из столь занятного помещения.
Прозвучавшее имя, заставило отчего-то ее побледнеть, выпрямиться и может быть даже вытянуться, неосознанно привстать слегка на носочки и качнуться корпусом вперед, будто она вызывается добровольцем на не очень приятное занятие. У Снейпа хищный взгляд и как всегда гладко выбритое лицо, она на секунду задумывается, почему же тогда так неопрятны его волосы, но все это вытесняется заданным вопросом. Роуз открывает рот, что бы ответить, выпалить не подумав, но затем замирает и, наконец, опускается, стоит ровно, чуть нахмурившись. Снова набирает в легкие воздух и тихо, слегка вопросительно произносит:
-Завтракала в Большом зале? –  А что интересно он рассчитывал услышать? Что она в библиотеке доделывала в спешке уроки, которых пока еще нет, или курила белладонну* в одной из теплиц Спраут? Или это один из тех незначительных, но призывающих сбить с толку вопросов? Роуз опускает взгляд на стол профессора, рассматривая, что на нем находится и ничего не видя. «Где я была?.. Завтрак… новое знакомство, встреча, Луна, Симус, - при мысли о рыжем юноше, ей захотелось взглянуть на него, но было неудобно и мысли несли ее прочь, - Сьюзен и ее прядь волос в тыквенном соке, хорек.. да хорек, Доктор». А вот имя хозяйки Роуз вспомнить не может. Да и не особо пытается.
-Перед завтраком встретилась в коридоре с несколькими знакомыми, - чуть хмурясь, уточняет она, поднимая взгляд и смотря на Снейпа, - потом… завтрак, а после… прогулка, - Роуз не знает, что еще добавить к этому, ей очень хочется убраться отсюда или хотя бы просто сесть.

Мальчишка вскакивает резко – это скорее машинальная реакция на еле улавливаемое (но Финнигану и этого достаточно) изменение в тембре голоса профессора, привычка, выработавшаяся с годами выговоров за очередную оплошность/невнимательность/глупое выражение лица/отсутствие мозга как такового, чем желание как можно быстрее выполнить просьбу. Стул пошатывается, отъезжая назад с неприятным скрежетом ножек о пол. Симус широко распахивает глаза, отчего выражение его лица становится привычно глуповатым, и промаргивается, будто его только что разбудили посреди лекции громким обращением преподавателя прямо на ухо. Сгоняя оцепенение с никак не желающих слушаться мозговых импульсов конечностей, он делает несколько шагов вперед, попутно задевая плечом Нотта, и подходит к столу Снейпа вплотную. Симус не слушает, чувствует себя совсем не немного растерянно.. нет, не так – потерянно. И это очень кстати, что обращаются вовсе не к нему, можно пока не напрягать зрение в попытках сфокусироваться на немытой, по видимому, летними месяцами голове профессора. Он проводит пальцами от угла стола по краю, пошкрябывает ногтями и выжигает легионы пьяных леприконов взглядом. Кажется, будущему герою рабочего класса совсем нет дела до разных Ноттов, Снейпов и иже с ними, потому это ни в коем роде не провокация. А может, именно она?
«Отработки на весь семестр – вот было бы здорово» - думается ему. От подобного хода мыслей, будь они высказаны вслух и при иных обстоятельствах, Хения непременно округлила бы и без того большие глаза в удивлении, не расслышав ни толики иронии в словах. Наверное, сочла бы, что он слишком много курит собственноручно составленную смесь или решил-таки запустить ее массовое производство, потому не хочет упускать возможности сполна запастись всеми необходимыми ингредиентами за малую цену – прямиком из шкафчиков зельевара. Вот только о Кук юноша совсем не думает сейчас, да и вообще думать нынче слишком больно, не хочется, хочется делать, делать как можно больше. Нужно занять себя чем-нибудь в несколько ближайших недель, а отработки – чем не вариант переключить все внимание с унылых лиц каждого метра коридора на грязные котлы да колбы? Да и в Больничное Крыло заглянуть не мешало бы, вдруг Поппи нужна помощь…
Неприятный голос, глыбой камней оборвавший тихий поток первого весеннего ручья, слегка царапнул по ушам. То есть как неприятный – очень даже обыденный, даже по своему мелодичный, но с давних пор причисляемый к гадким из-за вполне обоснованной антипатии к владельцу.
- Высшая степень врожденного кретинизма.. – не сдержавшись, выдыхает вроде бы тихо, но так, что наверняка услышат все присутствующие в небольшой комнате волшебники. Больше синяков и сбитых в кровь кулаков ему тоже хочется, чтобы забыться. Да и действительно Финниган не понимает, как можно не знать причины? Для него все так очевидно, он уверен, что каждый учащийся Хогвартса слышал, видел, ощущал то, что происходило в утро второго сентября с Валери. Знали все, он был последним. Симус вбил себе это в голову и потому раздражался бы, обязательно, только если бы были силы, из-за всех этих умельцев хлопать глазами, изображать удивление или вот так, как Нотт сейчас, делать вид, будто вовсе не понимают, чего такого особенного произошло.
Финниган не ждет какой-либо реакции – будь что будет. Он просто хочет поскорее получить свою партию необходимых отработок с бонусом в виде изящных снейповских оскорблений и, наконец, закрыв за собой дверь этого кабинета, заняться делом.

«Ну да», - соглашается Роуз, все знают, зачем их позвали, что бы узнать как можно больше полезной информации и вычислить убийцу, что собственно правильно и логично, вот только у нее неприятно холодит спину, будто-то это в них, в учениках, видят угрозу, что абсолютно абсурдно. Уж  если кого и подозревать, то Снейпа. А что? он явно асоциален, вечно недоволен, озлоблен и постоянно ходит в черном, а еще не любит учеников и просто обожает видеть их мучения. Идеальная кандидатура. Но это-то Роуз и не нравится, в этом есть какой-то подвох, не будет гроза подземелий так глупо подставляться, да и весь его вид скорее всего часть имиджа или что там он мог напридумывать. Скорее уж это совершил какой-нибудь неприметный хаффлпаффавец, на которого никто и не подумает, пока тот не подойдет в плотную и не всадит нож меж ребер, улыбаясь милой улыбкой маньяка (такая трактовка ей не очень-то нравится, поэтому Хаффлпафф меняется на Равенкло). Или Трелони, тоже весьма неплохой вариант…
Роуз думает и удивляется, неужели она может быть такой спокойной, неужели действительно может позволить лишь коснуться, не пропуская сильно внутрь и не сопереживая этой девочке, всего лишь скупо пожалеть, что кого-то не стало. Ее мучают вопросы о том, что бы она чувствовала, если бы это была Ханна и что бы чувствовала Ханна, если бы это была Роуз. Была и вдруг исчезла. Грусть, тоска, голод, одиночество, обида… что?
И взгляд профессора зелий ей совершенно не нравится, слишком тяжелый и холодный, совсем не как у ее декана. «И почему он не спросит других?»
-Перед завтраком я встретилась с.., - Рози хмурится. «Так, и с кем я встретилась?» - со Сьюзен, а до этого, с Симусом и.., - Целлер слегка поворачивается к рыжему юноше, потому что не может вспомнить виделась ли она с Луной до завтрака или после него и еще там была новенькая имя которой весьма простое, такое знакомое, но почему-то плохо вспоминающееся, - С Луной Лавгуд, а еще с новенькой девочкой. И я не заметила ничего странного, - уверенно произносит она.
Роуз смотрит в черные холодные глаза и нисколько не находит их привлекательными, однако и разорвать зрительный контакт не может, только чувствовать как слегка болит спина и насколько утомительно стоять без движения. «Интересно, а портреты и призраки уже опрошены?»